нестерпимое добро
Предупреждаю: закопирайчено мною и газетой "Вечерние Вести". Выйдет в завтрашнем номере в несколько исправленном видеДве Беларуси: война миров
Есть в мире уголки, где история дезертирует, страны, которые живут в ушедших эпохах. К таким, безусловно, относится и наша соседка Беларусь. Причем это заметно даже по внешней атрибутике государства: над всеми ее госучреждениями осколком Союза реет красно-бело-зеленый флаг. Еще более парадоксально само белорусское общество – одной ногой оно стоит в одном мире, другой – в совершенно ином.
Прелюдия: Майдан не удался
Мы приехали в Минск вдвоем с другим журналистом – Володей Алифановым из «Газеты по-киевски» 25 марта – на День Свабоды. Он ехал уже во второй раз, был в палаточном городке и кое-как знал город. С разгоном палаточного городка разминулся: как раз в тот день на время возвращался в Киев.
Палаточный городок простоял на главной площади Минска с 19 по 24 число. Как и киевский Майдан, возник он в результате критического несогласия определенной части граждан с ходом и результатами выборов. По их официальным результатам действующий президент Александр Лукашенко победил, получив 83% голосов. Ближайший кандидат от оппозиции, Александр Милинкевич – около 6%.
Впрочем, в том, что Лукашенко набрал больше голосов, никто не сомневался. Митингующие поставили под сомнение честность выборов и его победу в первом туре. Митинг 19 числа на Октябрськой площади собрал, по разным подсчетам, от нескольких (версия милиции) до 30 (версия иных очевидцев) тысяч граждан. Их количество постепенно уменьшалось. Палаточный городок был поставлен не сразу, но и он таял на глазах. Милиция задерживала большинство из тех, кто пытался помочь митингующим едой или обмундированием. Во избежание ареста еду предлагалось съесть. Увы, получалось не у всех – митингующие утверждают, что на их глазах девушку, не сумевшую залпом выпить термос кофе, задержали не в самой мягкой форме.
Оппозиция в лице главных конкурентов Лукашенко – Милинкевича и Козулина, присутствовала. Но ничего, кроме чисто словесной поддержки, митингующим не предлагала. В итоге, Козулин призвал народ расходиться во избежание разгона и собраться вновь на неофициальный национальный праздник День Свабоды, 25 марта. Его мало кто послушал – скорее заподозрили в подкупленности. Козулин ушел, Милинкевич остался.
23 числа палаточники наконец-то выдвинули четкие требования: признать выборы сфальсифицированными, уволить и привлечь к ответственности за фальсификации действующий состав ЦИК и освободить всех политзаключенных. На тот момент количество митингующих составляло менее тысячи человек – совсем немного для двухмиллионного Минска.
Ночью с 23 на 24 состоялся разгон городка. По разным версиям, было арестовано от «двухсот с небольшим» до «пятисот и более» человек. Площадь взяли под охрану немногочисленные милицейские патрули.
Майдан за решеткой
Прибыв в город ранним утром, мы сразу направились к спецприемнику, куда попала основная часть демонстрантов. По пути Володя показал мне Октябрьскую площадь. Перед Дворцом республики увлеченно елозила парочка бульдозеров. Милиция по углам площади не менее увлеченно «шмонала» прохожих. Мы туда не пошли. Мы пошли в обход, любоваться превращенной в госархив церковью.
Добравшись-таки до улицы имени Окрестина, где располагалась тюрьма, мы долго не могли ее найти. В результате блужданий по частному сектору наткнулись на старенького дедушку.
- Простите, - задали мы нескромный вопрос – а где здесь спецприемник?
- А, вы к ребятам, которых на площади арестовали? – догадался старичок. - Пойдемте, проведу, мне самому в ту сторону. У, бандиты…
- Ну почему сразу «бандиты»? – не выдержал Володя.
- …лукашские… - закончил дедушка.
Стереотип о том, что пенсионеры поголовно поддерживают действующего президента, был цинично покорежен. Мы поинтересовались, кого же мы встретили.
- А, так я старый БНФ-овец – внес ясность дедушка. – Сам бы там был, но здоровье уже не то.
БНФ – это Белорусский народный фронт. Организация, сравнимая с украинским Рухом образца начала 90-х. Обвиняется властью в крайнем национализме.
Под спецприемником было людно. У дверей толпились около трех десятков человек всех возрастов.
- Передачи принимают? – спросил я у одного паренька.
- Пока нет. Обещают с этой ночи начать принимать.
Разговорил нескольких ребят, стоящих рядом.
- Мы там вдвоем стояли все эти дни. Я был в «совете лагеря» – нас там в общем было человек десять. Когда Козулин призвал сворачивать городок, а Милинкевич хотел оставаться, но сильно колебался, мы собрались и решили: они нас палатки ставить не просили – так пусть и убирать не приказывают. А мы будем стоять, пока ситуация не изменится.
- И чего вы добились? – с надрывом воскликнула проходящая рядом женщина. – Вот этого?
Основное обвинение, предъявленное арестованным – участие в несанкционированном митинге. Дали им, в основном, от десяти до пятнадцати суток. Правда, родственники утверждают, что при аресте их избивали, а условия, в которых содержат, далеки от приемлемых. Передачи обещали начать передавать позже – за 4 тыс. рублей (около 12 гривен) за раз. При этом большинству из демонстрантов грозит потеря работы и отчисление из вузов.
Некоторые из стоящих там были настроены вновь выйти на Октябрьскую площадь к полудню. Впрочем, сомневались, что спецназ не перекроет ее полностью. Воспользовавшись паузой (на часах было около десяти утра) мы решили уточнить, за что же эти люди так не любят Лукашенко.
Оказалось, что помимо нетерпимости к мнению оппозиции белорусскому президенту вменяют откровенно коррупционное ведение экономики и подавление львиной доли прав личности. Так, например, по словам сторонников оппозиции, представившихся Игорем и Оксаной, бизнесменам в Беларуси приходится очень тяжко. Да, олигархов нет, но вместе с ними почти нет среднего и малого бизнеса. И дело тут не в налогах, сколько в способах их уплаты – например, НДС платить надо до реализации товара. Вообще, налоги «заранее» – изюминка белорусской системы налогообложения. Прозвучала фраза, до боли напомнившая обвинения в адрес Кучмы: «в этой стране честный бизнес вести невозможно, а для ведения нечестного нужно отстегивать власти по первому же запросу».
При этом в стране практически не существует независимых СМИ. С примером работы зависимых СМИ Беларуси автор ознакомился еще до визита в Минск: шедевры местного гостелеканала БТ оставляют далеко позади Корчинского, Джангирова и Пиховшека образца конца 2004 года.
И, на закуску, религиозный вопрос. Официально белорусская Конституция закрепляет полную свободу вероисповедания. На практике же, утверждает Игорь, существует узкий список «разрешенных» конфессий, основную скрипку в которых играет Белорусская православная церковь Московского патриархата. Остальные просто не могут добиться разрешения на постройку храма. А неоформленные «в органах» массовые собрания, к коим, само собой, относятся и богослужения, в Беларуси запрещены. И случай ареста «за несанкционированное богослужение» уже имел место.
Снегоуборочный спецназ
Время не ждало – мы поехали к Октябрьской площади. В 11:30 основные подходы к площади уже были перекрыты цепью спецназа.
- Проход закрыт! – гаркнул на меня страж закона.
- Я вижу, - уныло констатировал я. – А в честь чего?
- Уборка снега! – не растерялся спецназовец.
- Метро тоже закрыто?
- Ага.
Восхитившись находчивостью оппонента, мы пошли в обход. В подворотенке заметили ряд автобусов. Со спецназом.
- Наверное, тоже снег в метро убирать – решили мы.
Тем временем к площади начал стягиваться народ. Схему я так и не понял: то ли люди сходились действительно абсолютно стихийно, то ли отлично маскировали подход. В отличии от киевского Майдана, здесь было не так и много символики. Но в колонну, движущуюся к площади, влились почти все прохожие на улице.
Площадь моментально обросла спецназом. Перекрыт уже был практически весь периметр. Свойство спецназа не заканчиваться поразило даже нас с Володей, видавших подобное и ранее в Киеве. Впрочем, народ также не заканчивался. Попытка прикинуть численность на глаз не принесла успеха: улицы Минска уже киевских, а заслоны спецназа старательно рассекали толпы. Но больше народу автор видел лишь раз в жизни – в конце 2004-начале 2005 годов.
Поднялись флаги – не только бело-красно-белый (флаг Беларуси после Союза и до Лукашенка), но и иные. Меня удивило наличие Веселых Роджеров, но потом удалось разобрать подпись – «Веселый Рыгорыч». Люди начали скандировать, с каждым разом все увереннее и громче. Большинство из лозунгов, исполняемых как на белорусском, так и на русском языках, были «местными» – например, «Жыве Беларусь!» и «Долой Луку!». Впрочем, попадались и более «универсальные» – например, уже ставший родным возглас «Милиция с народом!»
Правда, здесь у милиции было собственное мнение. В нескольких местах крики «Милиция с народом!» сменились воплями «Фашисты!», сливаясь в сумасшедшее «Фашисты с народом!» Спецназ пытался теснить народ по площади. Делалось это с таким хрестоматийным непрофессионализмом, что мне показалось – будь у демонстраторов хоть какой-то организатор, разорванную шеренгу правоохранителей просто выбросили бы на проезжую часть, где все еще не прекращалось движение транспорта. Но обратная сторона непрофессионализма бойцов была ужасна: вместо того, чтобы оттеснять народ по площади, они начали давить его к стенам домов. Раздались крики: положение становилось действительно опасным. В толпе были люди всех полов и возрастов, а спецназ с недюжинным упорством продолжал давить на стену.
- Не рабы Нямигу! – закричали рядом со мной.
- Что это означает? – спросил я у стоящего рядом.
- Несколько лет назад на концерте возле метро Нямиги, когда люди метнулись к метро от дождя, произошла давка. – напомнили мне. – Погибло несколько десятков человек.
Тем временем милиция не отступала. Но тут внезапно за спинами у них образовалась еще одна толпа демонстрантов. Похоже, просочились через какую-то подворотню. Милиционеры перегруппировались, народ получил передышку. Я нырнул туда через подземный переход – где-то там был виден жезл с крестом, а я хотел поговорить со священником.
Зря. Спецназ начал вторую давку. Крест внезапно рухнул на землю. Народ с явной целью подышать рванулся в контратаку, но спецназ уже стоял в четыре ряда. Три прорвали, четвертый отбросил толпу и продолжил размазывать ее по стене. Рядом со мной прижали того самого батюшку с вновь поднятым крестом. С портрета, который держал стоящий рядом человек, на меня глядел патриарх Киевский Филарет.
- Так вы, батюшка, из Киевского патриархата?! – выдохнул я.
- Из Белорусской автокефальной церкви, - проговорил он. – Нас Филарет под омофор принял.
Поговорить толком не удалось – спецназ начал очередной рывок. Вопли «ребята, назад» наконец были услышаны – стоящие сзади по улице начали отступать и выдергивать людей из «клещей». Спецназ, сообразив, что изгонять митингующих в стену неразумно, не стал особо мешать. В процессе отступления демонстранты «оторвали» от цепи бойцов звено из четырех человек. Перепуганное звено встало спиной к спине и приготовилось принять смертный час. Но при всем ужасе толкотни, никто не пытался спровоцировать драку и их толкнули обратно к своим.
- Борис, что ты делаешь?! – кричала какая-то женщина, бегущая рядом с одним из спецназовцев. – Я тебя спрашиваю, ты понимаешь, что делаешь?!
Боец отводил глаза.
С улиц, прилегающих к площади, народ оттеснили. Но толпа хлынула вниз, обходя заслоны. Туда же направился и я, уже в одиночку - в давке нас с Володей распихали в разные стороны.
- Говорят, Милинкевич и Козулин собирают народ у Янки Купалы! – сообщила мне проходящая женщина. – Как это «где»? А, вы из Киева! Спасибо, что приезжаете! Только… если честно, а правда, что у вас все так плохо?
Интермедия: как у нас все плохо
Стандартный вопрос для киевлянина в Минске. Смотрят, как на приезжего с голодного края, где последнюю крысу год назад съели, и сочувственно спрашивают. Да здравствует белорусское телевидение и прочие местные СМИ! В последние годы песнь о том, как везде, кроме Беларуси, царит нищета, не покидает местные экраны и радиоприемники. Естественно, немалая доля эфирного времени уделяется объяснению, что в этом виновата рука Запада и ее верные прислужники. Например, оранжевые.
Пояснить, что все не совсем так, непросто даже оппозиционеру, не говоря уже о стороннике Лукашенко. Родной брат моей бабушки долго не верил моему ответу о размерах зарплаты среднего журналиста.
Для сравнения: Минск. Средняя зарплата – 250$. Пенсия – 120$. Людей, особо вырывающихся за эти средние показатели в любую сторону, очень мало. Проезд в маршрутке – около 3-4 гривен, остальные цены (кроме недвижимости) тоже повыше киевских.
Покричали-разошлись
В сквер имени Янки Купалы (один из известнейших белорусских поэтов) собралось очень много народу. Посчитать, опять-таки, было сложно. Версия милиции – около 2,5 тысяч народу. Но тут свидетельствую – вранье и пропаганда. Реально – не менее 15 тысяч. Назывались цифры от 20 до 45.
Началась копия Майдана. Речевки, выступления политиков, представителей интеллигенции, заграничных гостей. Выступления белорусских оппозиционеров напоминали зиму 2004 года до коронных словосочетаний вроде «народ проснулся». Народ, безусловно, проснулся. Увы, сами лидеры оппозиции такого впечатления не произвели.
За три часа народ был заряжен энергией. Но тут внезапно Милинкевич объявил «расходимся!»
Перевожу с белорусского на украинский: это как если бы Ющенко сказал подобное на третий день Майдана. Народ опешил – люди собирались не просто покричать на площади.
Этим внезапно воспользовался Козулин. Излучая решительность, он повел народ за собой к приемнику на Окрестина. Милинкевич остался.
- Каковы ваши дальнейшие планы? – спрашивали у него журналисты.
- Собирать подписи по регионам за изменение действующего законодательства. Продолжать бороться.
- Почему вы призвали расходиться?
- Если бы я их куда-нибудь повел бы, это привело бы лишь к моему аресту на пятнадцать лет. Что бы это изменило? Так мы хоть можем бороться.
Обуреваемый противоречивыми чувствами, я пошел к метро. От следования за частью митингующих на Окрестина меня удержало понимание безнадежности затеи – возле того бастиона можно было митинговать хоть годами. Да и не все бы дошли через весь город. Но позиции Милинкевича поражала не меньше. Я поехал к своим минским родственникам в надежде услышать от них аргументы за Бацьку.
Битва прошлого с будущим
Аргументы я услышал. Вот они: Бацька поддерживает порядок. Бацька обеспечивает социальную стабильность. Бацька – гарант независимости, как от Запада, так и от российских притязаний. Оппозиция куплена на деньги Запада, это сборище ублюдков, алкоголиков и наркоманов. За Лукашенко – поддержка большей части народа Беларуси. А у его противников – с чем невозможно не согласиться – нет ни четкой программы действий, ни пояснений, как они спасут страну в случае перехода всего государства на «европейскую узкоколейку».
Но все же встреча с тетей и ее отцом подтвердила подмеченную еще на улицах закономерность. Чем старше белорус, тем больше он верит в Лукашенко. Есть и исключения – например, тот самый старичок из БНФ, но это именно исключения.
Судя по всему, причиной является структура белорусской массовой информации. Пропрезидентские СМИ (читай: 90% белорусских медиа) очень активно эксплуатируют стереотипы времен Холодной войны. Для молодого поколения они неприемлемы. Просто потому, что им уже сложно объяснить, чем Америка страшнее России. Именно поэтому большая часть оппозиции – молодые люди, большая часть сторонников Лукашенко – люди пожилые. Конфликт поколений и конфликт эпох, возведенный в национальный масштаб.
Отец моей тети – подполковник Советской армии в отставке. Он четко уверен, что за оппозиционными политиками стоит США, желающее рассорить славянские народы. И что митингующие – отбросы белорусского народа, с коими надо расправляться максимально жестко.
Моя тетя не считает, что выборы были сфальсифицированы, говорит о низком уровне поддержки оппозиции в народе и паршивости ее политиков. Вместе с тем, она полагает, что если бы в стране внезапно появился действительно мощный лидер оппозиции с нормальной программой и высокой харизмой – Лукашенко бы проиграл выборы.
Дочь моей тети живет в Великобритании. Она талантливый дизайнер и пыталась устроиться на Белорусском телевидении. Том самом, оператора которого забросали снежками митингующие за геббельсовщину на экране. Она просто не смогла там работать. Выехала, закончила в Великобритании университет, считается ведущим специалистом – на том самом Западе.
Вспоминается разговор между двумя студентами на митинге после того, как было объявлено, что польские вузы готовы принимать к себе студентов, отчисленных по политическим мотивам.
- Ну что, будем теперь учиться в Европе? – усмехнулся парень.
- Нет! – отрезала девушка. – Моя родина – Беларусь.
- Ну, когда здесь уже будет негде – все равно придется там.
Думается, если в этом конфликте и замешан пресловутый Запад, то по крайней мере в аспекте утечки мозгов он побеждает.
Вместо эпилога
Вечером я сел в поезд – в Киеве на следующий день ожидались выборы. Уже вернувшись в родной город, прочитав новости и связавшись с Володей, я узнал, что произошло с теми, кто пошел к спецприемнику.
Им не дали дойти. Разогнали с применением слезоточивого газа и шумовых гранат. Одному человеку проломили голову – сейчас он в больнице в тяжелом состоянии. Произошедшее успели поймать камеры, на «пропаганду» не спишешь. Знакомые улицы с кровью на асфальте. Массовые аресты – включая Козулина. Милиция говорит о 52 задержанных, правозащитники – о более чем 100.
Я видел, кто шел к улице Окрестина. Там были все – от крупных парней до старушек и девочек-подростков. Остается надеяться, что мужчины взяли удар на себя. Но факт остается фактом – мирный митинг разогнали дубинками, берцами и спецсредствами.
Возникло странное впечатление карикатурности происходящего. Карикатурный спецназ по приказу карикатурного президента, отодвигая пародии на журналистов разгоняет митинг пародий на оппозиционных политиков.
Проблема одна – люди настоящие и Беларусь настоящая. И сторонники Лукашенко, и оппозиционеры сами по себе вырываются из общего контекста абсурдности собственного государства. На обеих позициях стоят люди, заслуживающие и уважения к собственному мнению, и хорошей жизни.
Но кровь тоже была настоящая.
Есть в мире уголки, где история дезертирует, страны, которые живут в ушедших эпохах. К таким, безусловно, относится и наша соседка Беларусь. Причем это заметно даже по внешней атрибутике государства: над всеми ее госучреждениями осколком Союза реет красно-бело-зеленый флаг. Еще более парадоксально само белорусское общество – одной ногой оно стоит в одном мире, другой – в совершенно ином.
Прелюдия: Майдан не удался
Мы приехали в Минск вдвоем с другим журналистом – Володей Алифановым из «Газеты по-киевски» 25 марта – на День Свабоды. Он ехал уже во второй раз, был в палаточном городке и кое-как знал город. С разгоном палаточного городка разминулся: как раз в тот день на время возвращался в Киев.
Палаточный городок простоял на главной площади Минска с 19 по 24 число. Как и киевский Майдан, возник он в результате критического несогласия определенной части граждан с ходом и результатами выборов. По их официальным результатам действующий президент Александр Лукашенко победил, получив 83% голосов. Ближайший кандидат от оппозиции, Александр Милинкевич – около 6%.
Впрочем, в том, что Лукашенко набрал больше голосов, никто не сомневался. Митингующие поставили под сомнение честность выборов и его победу в первом туре. Митинг 19 числа на Октябрськой площади собрал, по разным подсчетам, от нескольких (версия милиции) до 30 (версия иных очевидцев) тысяч граждан. Их количество постепенно уменьшалось. Палаточный городок был поставлен не сразу, но и он таял на глазах. Милиция задерживала большинство из тех, кто пытался помочь митингующим едой или обмундированием. Во избежание ареста еду предлагалось съесть. Увы, получалось не у всех – митингующие утверждают, что на их глазах девушку, не сумевшую залпом выпить термос кофе, задержали не в самой мягкой форме.
Оппозиция в лице главных конкурентов Лукашенко – Милинкевича и Козулина, присутствовала. Но ничего, кроме чисто словесной поддержки, митингующим не предлагала. В итоге, Козулин призвал народ расходиться во избежание разгона и собраться вновь на неофициальный национальный праздник День Свабоды, 25 марта. Его мало кто послушал – скорее заподозрили в подкупленности. Козулин ушел, Милинкевич остался.
23 числа палаточники наконец-то выдвинули четкие требования: признать выборы сфальсифицированными, уволить и привлечь к ответственности за фальсификации действующий состав ЦИК и освободить всех политзаключенных. На тот момент количество митингующих составляло менее тысячи человек – совсем немного для двухмиллионного Минска.
Ночью с 23 на 24 состоялся разгон городка. По разным версиям, было арестовано от «двухсот с небольшим» до «пятисот и более» человек. Площадь взяли под охрану немногочисленные милицейские патрули.
Майдан за решеткой
Прибыв в город ранним утром, мы сразу направились к спецприемнику, куда попала основная часть демонстрантов. По пути Володя показал мне Октябрьскую площадь. Перед Дворцом республики увлеченно елозила парочка бульдозеров. Милиция по углам площади не менее увлеченно «шмонала» прохожих. Мы туда не пошли. Мы пошли в обход, любоваться превращенной в госархив церковью.
Добравшись-таки до улицы имени Окрестина, где располагалась тюрьма, мы долго не могли ее найти. В результате блужданий по частному сектору наткнулись на старенького дедушку.
- Простите, - задали мы нескромный вопрос – а где здесь спецприемник?
- А, вы к ребятам, которых на площади арестовали? – догадался старичок. - Пойдемте, проведу, мне самому в ту сторону. У, бандиты…
- Ну почему сразу «бандиты»? – не выдержал Володя.
- …лукашские… - закончил дедушка.
Стереотип о том, что пенсионеры поголовно поддерживают действующего президента, был цинично покорежен. Мы поинтересовались, кого же мы встретили.
- А, так я старый БНФ-овец – внес ясность дедушка. – Сам бы там был, но здоровье уже не то.
БНФ – это Белорусский народный фронт. Организация, сравнимая с украинским Рухом образца начала 90-х. Обвиняется властью в крайнем национализме.
Под спецприемником было людно. У дверей толпились около трех десятков человек всех возрастов.
- Передачи принимают? – спросил я у одного паренька.
- Пока нет. Обещают с этой ночи начать принимать.
Разговорил нескольких ребят, стоящих рядом.
- Мы там вдвоем стояли все эти дни. Я был в «совете лагеря» – нас там в общем было человек десять. Когда Козулин призвал сворачивать городок, а Милинкевич хотел оставаться, но сильно колебался, мы собрались и решили: они нас палатки ставить не просили – так пусть и убирать не приказывают. А мы будем стоять, пока ситуация не изменится.
- И чего вы добились? – с надрывом воскликнула проходящая рядом женщина. – Вот этого?
Основное обвинение, предъявленное арестованным – участие в несанкционированном митинге. Дали им, в основном, от десяти до пятнадцати суток. Правда, родственники утверждают, что при аресте их избивали, а условия, в которых содержат, далеки от приемлемых. Передачи обещали начать передавать позже – за 4 тыс. рублей (около 12 гривен) за раз. При этом большинству из демонстрантов грозит потеря работы и отчисление из вузов.
Некоторые из стоящих там были настроены вновь выйти на Октябрьскую площадь к полудню. Впрочем, сомневались, что спецназ не перекроет ее полностью. Воспользовавшись паузой (на часах было около десяти утра) мы решили уточнить, за что же эти люди так не любят Лукашенко.
Оказалось, что помимо нетерпимости к мнению оппозиции белорусскому президенту вменяют откровенно коррупционное ведение экономики и подавление львиной доли прав личности. Так, например, по словам сторонников оппозиции, представившихся Игорем и Оксаной, бизнесменам в Беларуси приходится очень тяжко. Да, олигархов нет, но вместе с ними почти нет среднего и малого бизнеса. И дело тут не в налогах, сколько в способах их уплаты – например, НДС платить надо до реализации товара. Вообще, налоги «заранее» – изюминка белорусской системы налогообложения. Прозвучала фраза, до боли напомнившая обвинения в адрес Кучмы: «в этой стране честный бизнес вести невозможно, а для ведения нечестного нужно отстегивать власти по первому же запросу».
При этом в стране практически не существует независимых СМИ. С примером работы зависимых СМИ Беларуси автор ознакомился еще до визита в Минск: шедевры местного гостелеканала БТ оставляют далеко позади Корчинского, Джангирова и Пиховшека образца конца 2004 года.
И, на закуску, религиозный вопрос. Официально белорусская Конституция закрепляет полную свободу вероисповедания. На практике же, утверждает Игорь, существует узкий список «разрешенных» конфессий, основную скрипку в которых играет Белорусская православная церковь Московского патриархата. Остальные просто не могут добиться разрешения на постройку храма. А неоформленные «в органах» массовые собрания, к коим, само собой, относятся и богослужения, в Беларуси запрещены. И случай ареста «за несанкционированное богослужение» уже имел место.
Снегоуборочный спецназ
Время не ждало – мы поехали к Октябрьской площади. В 11:30 основные подходы к площади уже были перекрыты цепью спецназа.
- Проход закрыт! – гаркнул на меня страж закона.
- Я вижу, - уныло констатировал я. – А в честь чего?
- Уборка снега! – не растерялся спецназовец.
- Метро тоже закрыто?
- Ага.
Восхитившись находчивостью оппонента, мы пошли в обход. В подворотенке заметили ряд автобусов. Со спецназом.
- Наверное, тоже снег в метро убирать – решили мы.
Тем временем к площади начал стягиваться народ. Схему я так и не понял: то ли люди сходились действительно абсолютно стихийно, то ли отлично маскировали подход. В отличии от киевского Майдана, здесь было не так и много символики. Но в колонну, движущуюся к площади, влились почти все прохожие на улице.
Площадь моментально обросла спецназом. Перекрыт уже был практически весь периметр. Свойство спецназа не заканчиваться поразило даже нас с Володей, видавших подобное и ранее в Киеве. Впрочем, народ также не заканчивался. Попытка прикинуть численность на глаз не принесла успеха: улицы Минска уже киевских, а заслоны спецназа старательно рассекали толпы. Но больше народу автор видел лишь раз в жизни – в конце 2004-начале 2005 годов.
Поднялись флаги – не только бело-красно-белый (флаг Беларуси после Союза и до Лукашенка), но и иные. Меня удивило наличие Веселых Роджеров, но потом удалось разобрать подпись – «Веселый Рыгорыч». Люди начали скандировать, с каждым разом все увереннее и громче. Большинство из лозунгов, исполняемых как на белорусском, так и на русском языках, были «местными» – например, «Жыве Беларусь!» и «Долой Луку!». Впрочем, попадались и более «универсальные» – например, уже ставший родным возглас «Милиция с народом!»
Правда, здесь у милиции было собственное мнение. В нескольких местах крики «Милиция с народом!» сменились воплями «Фашисты!», сливаясь в сумасшедшее «Фашисты с народом!» Спецназ пытался теснить народ по площади. Делалось это с таким хрестоматийным непрофессионализмом, что мне показалось – будь у демонстраторов хоть какой-то организатор, разорванную шеренгу правоохранителей просто выбросили бы на проезжую часть, где все еще не прекращалось движение транспорта. Но обратная сторона непрофессионализма бойцов была ужасна: вместо того, чтобы оттеснять народ по площади, они начали давить его к стенам домов. Раздались крики: положение становилось действительно опасным. В толпе были люди всех полов и возрастов, а спецназ с недюжинным упорством продолжал давить на стену.
- Не рабы Нямигу! – закричали рядом со мной.
- Что это означает? – спросил я у стоящего рядом.
- Несколько лет назад на концерте возле метро Нямиги, когда люди метнулись к метро от дождя, произошла давка. – напомнили мне. – Погибло несколько десятков человек.
Тем временем милиция не отступала. Но тут внезапно за спинами у них образовалась еще одна толпа демонстрантов. Похоже, просочились через какую-то подворотню. Милиционеры перегруппировались, народ получил передышку. Я нырнул туда через подземный переход – где-то там был виден жезл с крестом, а я хотел поговорить со священником.
Зря. Спецназ начал вторую давку. Крест внезапно рухнул на землю. Народ с явной целью подышать рванулся в контратаку, но спецназ уже стоял в четыре ряда. Три прорвали, четвертый отбросил толпу и продолжил размазывать ее по стене. Рядом со мной прижали того самого батюшку с вновь поднятым крестом. С портрета, который держал стоящий рядом человек, на меня глядел патриарх Киевский Филарет.
- Так вы, батюшка, из Киевского патриархата?! – выдохнул я.
- Из Белорусской автокефальной церкви, - проговорил он. – Нас Филарет под омофор принял.
Поговорить толком не удалось – спецназ начал очередной рывок. Вопли «ребята, назад» наконец были услышаны – стоящие сзади по улице начали отступать и выдергивать людей из «клещей». Спецназ, сообразив, что изгонять митингующих в стену неразумно, не стал особо мешать. В процессе отступления демонстранты «оторвали» от цепи бойцов звено из четырех человек. Перепуганное звено встало спиной к спине и приготовилось принять смертный час. Но при всем ужасе толкотни, никто не пытался спровоцировать драку и их толкнули обратно к своим.
- Борис, что ты делаешь?! – кричала какая-то женщина, бегущая рядом с одним из спецназовцев. – Я тебя спрашиваю, ты понимаешь, что делаешь?!
Боец отводил глаза.
С улиц, прилегающих к площади, народ оттеснили. Но толпа хлынула вниз, обходя заслоны. Туда же направился и я, уже в одиночку - в давке нас с Володей распихали в разные стороны.
- Говорят, Милинкевич и Козулин собирают народ у Янки Купалы! – сообщила мне проходящая женщина. – Как это «где»? А, вы из Киева! Спасибо, что приезжаете! Только… если честно, а правда, что у вас все так плохо?
Интермедия: как у нас все плохо
Стандартный вопрос для киевлянина в Минске. Смотрят, как на приезжего с голодного края, где последнюю крысу год назад съели, и сочувственно спрашивают. Да здравствует белорусское телевидение и прочие местные СМИ! В последние годы песнь о том, как везде, кроме Беларуси, царит нищета, не покидает местные экраны и радиоприемники. Естественно, немалая доля эфирного времени уделяется объяснению, что в этом виновата рука Запада и ее верные прислужники. Например, оранжевые.
Пояснить, что все не совсем так, непросто даже оппозиционеру, не говоря уже о стороннике Лукашенко. Родной брат моей бабушки долго не верил моему ответу о размерах зарплаты среднего журналиста.
Для сравнения: Минск. Средняя зарплата – 250$. Пенсия – 120$. Людей, особо вырывающихся за эти средние показатели в любую сторону, очень мало. Проезд в маршрутке – около 3-4 гривен, остальные цены (кроме недвижимости) тоже повыше киевских.
Покричали-разошлись
В сквер имени Янки Купалы (один из известнейших белорусских поэтов) собралось очень много народу. Посчитать, опять-таки, было сложно. Версия милиции – около 2,5 тысяч народу. Но тут свидетельствую – вранье и пропаганда. Реально – не менее 15 тысяч. Назывались цифры от 20 до 45.
Началась копия Майдана. Речевки, выступления политиков, представителей интеллигенции, заграничных гостей. Выступления белорусских оппозиционеров напоминали зиму 2004 года до коронных словосочетаний вроде «народ проснулся». Народ, безусловно, проснулся. Увы, сами лидеры оппозиции такого впечатления не произвели.
За три часа народ был заряжен энергией. Но тут внезапно Милинкевич объявил «расходимся!»
Перевожу с белорусского на украинский: это как если бы Ющенко сказал подобное на третий день Майдана. Народ опешил – люди собирались не просто покричать на площади.
Этим внезапно воспользовался Козулин. Излучая решительность, он повел народ за собой к приемнику на Окрестина. Милинкевич остался.
- Каковы ваши дальнейшие планы? – спрашивали у него журналисты.
- Собирать подписи по регионам за изменение действующего законодательства. Продолжать бороться.
- Почему вы призвали расходиться?
- Если бы я их куда-нибудь повел бы, это привело бы лишь к моему аресту на пятнадцать лет. Что бы это изменило? Так мы хоть можем бороться.
Обуреваемый противоречивыми чувствами, я пошел к метро. От следования за частью митингующих на Окрестина меня удержало понимание безнадежности затеи – возле того бастиона можно было митинговать хоть годами. Да и не все бы дошли через весь город. Но позиции Милинкевича поражала не меньше. Я поехал к своим минским родственникам в надежде услышать от них аргументы за Бацьку.
Битва прошлого с будущим
Аргументы я услышал. Вот они: Бацька поддерживает порядок. Бацька обеспечивает социальную стабильность. Бацька – гарант независимости, как от Запада, так и от российских притязаний. Оппозиция куплена на деньги Запада, это сборище ублюдков, алкоголиков и наркоманов. За Лукашенко – поддержка большей части народа Беларуси. А у его противников – с чем невозможно не согласиться – нет ни четкой программы действий, ни пояснений, как они спасут страну в случае перехода всего государства на «европейскую узкоколейку».
Но все же встреча с тетей и ее отцом подтвердила подмеченную еще на улицах закономерность. Чем старше белорус, тем больше он верит в Лукашенко. Есть и исключения – например, тот самый старичок из БНФ, но это именно исключения.
Судя по всему, причиной является структура белорусской массовой информации. Пропрезидентские СМИ (читай: 90% белорусских медиа) очень активно эксплуатируют стереотипы времен Холодной войны. Для молодого поколения они неприемлемы. Просто потому, что им уже сложно объяснить, чем Америка страшнее России. Именно поэтому большая часть оппозиции – молодые люди, большая часть сторонников Лукашенко – люди пожилые. Конфликт поколений и конфликт эпох, возведенный в национальный масштаб.
Отец моей тети – подполковник Советской армии в отставке. Он четко уверен, что за оппозиционными политиками стоит США, желающее рассорить славянские народы. И что митингующие – отбросы белорусского народа, с коими надо расправляться максимально жестко.
Моя тетя не считает, что выборы были сфальсифицированы, говорит о низком уровне поддержки оппозиции в народе и паршивости ее политиков. Вместе с тем, она полагает, что если бы в стране внезапно появился действительно мощный лидер оппозиции с нормальной программой и высокой харизмой – Лукашенко бы проиграл выборы.
Дочь моей тети живет в Великобритании. Она талантливый дизайнер и пыталась устроиться на Белорусском телевидении. Том самом, оператора которого забросали снежками митингующие за геббельсовщину на экране. Она просто не смогла там работать. Выехала, закончила в Великобритании университет, считается ведущим специалистом – на том самом Западе.
Вспоминается разговор между двумя студентами на митинге после того, как было объявлено, что польские вузы готовы принимать к себе студентов, отчисленных по политическим мотивам.
- Ну что, будем теперь учиться в Европе? – усмехнулся парень.
- Нет! – отрезала девушка. – Моя родина – Беларусь.
- Ну, когда здесь уже будет негде – все равно придется там.
Думается, если в этом конфликте и замешан пресловутый Запад, то по крайней мере в аспекте утечки мозгов он побеждает.
Вместо эпилога
Вечером я сел в поезд – в Киеве на следующий день ожидались выборы. Уже вернувшись в родной город, прочитав новости и связавшись с Володей, я узнал, что произошло с теми, кто пошел к спецприемнику.
Им не дали дойти. Разогнали с применением слезоточивого газа и шумовых гранат. Одному человеку проломили голову – сейчас он в больнице в тяжелом состоянии. Произошедшее успели поймать камеры, на «пропаганду» не спишешь. Знакомые улицы с кровью на асфальте. Массовые аресты – включая Козулина. Милиция говорит о 52 задержанных, правозащитники – о более чем 100.
Я видел, кто шел к улице Окрестина. Там были все – от крупных парней до старушек и девочек-подростков. Остается надеяться, что мужчины взяли удар на себя. Но факт остается фактом – мирный митинг разогнали дубинками, берцами и спецсредствами.
Возникло странное впечатление карикатурности происходящего. Карикатурный спецназ по приказу карикатурного президента, отодвигая пародии на журналистов разгоняет митинг пародий на оппозиционных политиков.
Проблема одна – люди настоящие и Беларусь настоящая. И сторонники Лукашенко, и оппозиционеры сами по себе вырываются из общего контекста абсурдности собственного государства. На обеих позициях стоят люди, заслуживающие и уважения к собственному мнению, и хорошей жизни.
Но кровь тоже была настоящая.